Мне захотелось обнять его, но я не решилась. Зато это без тени смущения сделал он, и ощутить тепло его рук на своих плечах было необычайно приятно.

— А леди Снорк была уверена, что вы сделаете предложение своей невесте прямо на ипподроме, — хихикнула я.

Он чуть отстранился и заглянул мне в глаза:

— Я боялся, что вы можете сказать «нет» — такого публичного унижения я бы не пережил.

Я не стала уточнять, что леди Снорк ошиблась не только в месте, где должно было состояться предложение руки и сердца, но и в имени той, которой всё это было предназначено.

— Мы объявим о помолвке на завтрашнем балу! — заявил Ричард, а я вздрогнула.

На балу, на который я вовсе не собиралась приходить! Для которого у меня не было подходящего платья!

Он будто прочитал мои мысли. Впрочем, может быть, так оно и было — бабушка говорила, что некоторым людям с магическими способностями это дается легко.

— Платье для бала Эванс должен был оставить в вашей спальне. Надеюсь, оно вам понравится. Ну а теперь, моя прекрасная леди, я вынужден откланяться.

Он поцеловал мне руку и удалился. Должно быть, это было врожденное чувство такта — он понимал, что мне нужно время, чтобы прийти в себя, и не ждал от меня слишком пылкого выражения моих мыслей.

Едва входная дверь за ним закрылась, я метнулась в спальню. А там на кровати лежало нечто прекрасное, воздушно-голубое, украшенное такого же цвета тончайшими кружевами.

Его высочество скромно умолчал еще об одном своем подарке — на бархатной подушечке на туалетном столике лежал гарнитур — серьги и колье с россыпью незабудок из голубых драгоценных камней.

Я села на кровать и расплакалась. Это было слишком восхитительно, чтобы быть правдой. И я подсознательно еще боялась того, что это окажется не более, чем сном.

Я спустилась в гостиную, почти ожидая, что никаких цветов там уже не будет. Но нет — всё вокруг по-прежнему было голубым. Я села на диван, и Эванс принес мне чашку горячего чаю — у меня не было ни моральных, ни физических сил на то, чтобы перейти в столовую.

Тут, в гостиной, меня и застали вернувшиеся с прогулки Лотта, Нэйтан и мистер Керр.

— Ох! — сказала Шарлотта и замерла с открытым ртом.

— Рэйчел, что это? — запрыгал по комнате Нэй. — Откуда это?

— Велите подавать ужин, миледи? — разрядил обстановку возникший на пороге Эванс.

— Да, подавайте! — ответила я. — Но ужинайте без меня — я совсем не голодна.

Теодор и Нэйтан отправились к столу, а вот Лотта осталась со мной. Она сразу разглядела кольцо на моем безымянном пальце и, опустившись на диван, спросила шепотом:

— Это его высочество, да?

Похоже, его предложение не стало для нее сюрпризом.

Я кивнула, чувствуя, что краснею.

— Ах, Рэйчел, я так за тебя рада! — воскликнула она.

И было видно, что она говорила это не просто так, а искренне, от всей души. Мы обнялись, и это тоже было впервые!

43. Еще один бал

На следующее утро я предпочла позавтракать в своей спальне, и едва я разобралась с омлетом и тостами, как горничная сообщила, что меня хочет видеть Шарлотта. Я надела простое платье и спустилась в гостиную.

Конечно, мы могли поговорить и в спальне, но мне так хотелось снова погрузиться в незабудковую атмосферу, что я не могла этому противиться.

Лотта уже ждала меня, нервно ходя по комнате. Я сразу напряглась.

— Рэйчел, мне нужно серьезно с тобой поговорить.

Я почти не сомневалась, что разговор коснется мистера Керра и заранее начала паниковать. Теперь, когда стало ясно, что Лотте не грозит получить предложение от его высочества, она наверняка могла воспринять это как знак и окончательно запутаться в паутине своих чувств к Теодору.

И я не ошиблась.

— Рэйчел, я не знаю, как это сказать, — робко начала она, — но мистер Керр вчера открылся мне в своих чувствах.

Ох, нет! Я ожидала услышать именно это, и всё равно испугалась. Мне нравился Теодор, очень нравился, и я знала о чувствах, что питала к нему Лотта. Но я не знала, что мне следовало ответить на это признание.

Между ними была пропасть.

Я тут же одернула себя, напомнив, что между мною и его высочеством — отнюдь не меньшее расстояние, однако это не мешает нам надеяться на счастливый брак.

Наверно, было бы проще, если бы Лотта была моей родной дочерью — тогда, возможно, я не так боялась бы допустить ошибку.

Если я запрещу ей общаться с Теодором (а у меня как у опекуна было достаточно прав на это), то не разрушу ли я тем самым ее счастье? А уж в том, что при таком ответе она возненавидит меня, сомневаться не приходилось.

Но и другой вариант оптимизма мне не внушал. Мы с Ричардом были достаточно взрослыми людьми, и оба были уверены в своих чувствах. Но Шарлотта еще слишком юна. Не окажется ли так, что, ответив согласием на предложение мистера Керра и связав с ним свою судьбу, она однажды пожалеет об этом?

Всё окружение осудит ее за этот поступок. И пусть сначала она пренебрежет мнением литонских знакомых, не придет ли она через некоторое время к выводу, что они были правы? Что никакая любовь не стоила того, чтобы отказываться от своего круга и вступать в брак с человеком, происхождение которого было настолько ниже ее собственного.

От этих мыслей у меня мгновенно разболелась голова.

— Рэйчел, прошу тебя! — вернула меня к действительности Лотта. — Ты же не станешь запрещать мне думать о нём как о будущем муже? Я ни к кому и никогда не испытывала того, что испытываю к нему.

Мне захотелось сказать, что у нее пока еще недостаточно опыта в таких дела, чтобы заявлять уверенно о крепости своих чувств, но я промолчала. Она всё рано мне не поверит.

— Когда мы вернемся в Литон, он собирается просить у тебя моей руки. Прошу тебя, не отказывай ему!

Шарлотта была не из тех, кто разбрасывался просьбами направо и налево, и мне было страшно каким-нибудь неосторожным словом разрушить то хрупкое доверие, что появилось между нами в последнее время.

Наконец, я решилась ответить:

— Хорошо, если ты так уверена в своих чувствах, я ему не откажу. Но я буду признательна, если вы на некоторое время отложите объявление о своей помолвке.

Я боялась, что даже это обидит ее. Но она истолковала это по-своему и даже улыбнулась:

— Конечно, Рэйчел! Я всё прекрасно понимаю! Сейчас всё внимание должно быть обращено на вашу с его высочеством помолвку! Поверь, мы с Теодором умеем хранить секреты. Тем более, что он и сам пока признался, что хочет накопить достаточно денег, чтобы мы могли чувствовать себя независимыми.

Я была рада, что она придала дала моим словам совсем другое объяснение. И вполне одобрила рассуждения мистера Керра. У Лотты были деньги, оставленные ей отцом, а теперь еще и часть выигранного нами приза, но желание Теодора взять на себя ответственность за обеспечение семьи было мне понятным.

— Я так счастлива, что ты меня не осуждаешь! — Шарлотта улыбнулась еще шире. — Надеюсь, это означает, что я могу танцевать с Теодором на сегодняшнем балу? Да-да, я испросила у его высочества именное приглашение для него — прошу тебя, не ругай меня за это. Там будет столько народа со всей Эрландии, что на нас никто не обратит внимания. И обещаю тебе — не более трех танцев!

Это было неразумно, но уж если даже Ричард пошел у нее на поводу, то как я могла возразить?

От дальнейших обсуждений нас отвлекла горничная, заявившая, что ей нужно заняться нашими прическами — времени до бала оставалось уже не так много.

Мы прибыли в дворец его высочества как раз вовремя и влились в многолюдную толпу за несколько минут до того, как в зале появился хозяин. Он громко и торжественно поприветствовал гостей, а потом, взглядом отыскав меня, направился прямо в мою сторону.

Я почувствовала невольную дрожь, ожидая и боясь того, что сейчас должно было случиться.

Ричард остановился рядом со мной и взял мою руку в свою.

— Дамы и господа, я хотел бы сообщить, что наш бал посвящен не только Большим Анзорским скачкам, но и событию, которое является чрезвычайно важным именно для меня, — он бросил мне подбадривающую улыбку и продолжил. — Сегодня в этом зале я хотел бы объявить о нашей с леди Карлайл помолвке. Надеюсь, вы разделите с нами нашу радость.